Любимые этюды

Верните, ну, пожалуйста, верните мне это слово.
Или придумайте другое. А? Пожалуйста. Ну, очень прошу.И дело вовсе не в том, что я так часто в последнее время слышу «я его/её по-своему люблю». Это не смущает, потому что любить можно только так, только по-своему и никак иначе. Любят-то всем организмом, каждой его клеточкой, каждым вздохом, выдохом, каждым тараканом в этой дурной или гениальной голове и поэтому каждый любит по-разному, по-своему, так как только у него получится, потому что вот такой он уникальный от узора папиллярных пересечений на ладони, до домотканого коврика собственно судьбы. И нельзя ни про кого сказать, «он любит её как Ромео Джульетту, как Герасим Муму, как Петрарка Лауру». Нельзя, потому что любить «как» невозможно. Любить можно только по-своему. Если любишь. Но ведь, когда они говорят «я его/её по-своему люблю» правильно тут только « по-своему». Потому что по-своему ей с ним удобно, потому что он зарабатывает деньги, терпит её скандалы и не замечает многочисленных измен, о которых знают все вокруг. Потому что эта любовь для неё всего лишь временная база, с которой она то и дело совершает разведывательные вылазки в поисках другой любви, улучшенной планировки. Потому что ему по-своему надоело кого-то искать, уламывать, ухаживать и не знать выгорит на этот раз или нет. Поэтому он нашел её – хотелось домашнего супа и постоянного секса. Чтобы без обломов. Потому что словом любовь маскируется лень, похоть, слабость, трусость. Потому что употребляется оно уже не реже, чем неопределенный артикль «бля» и в тех же ситуациях – когда других слов в запасе нет или подбирать не хочется. Потому что чувства по отношению к любимому (одному из тысяч любимых) трэков и к любимому человеку (одному из сотен) уже не отличимы. Потому что пульс у этих чувств такой слабый, что кто их разберет – вроде бы приятно. Значит люблю. Потому что нужно любить. Нужно – в книгах пишут, стихи слагают, кино показывают. У всех есть, а у меня нет, что ли? И подбирается оттенком помоднее, да в зависимости от среды со своей спецификой. У людей утонченных в большом почете любовь трагическая, неразделенная, с изломом, у большинства населения ходовой фасон –« всё как у людей». « У них всё, как у людей – квартира, дача, машина. Шубу ей купил, в Турцию в отпуск съездили» и, итогом, знаком равно, после всех этих многочисленных слагаемых, ergo, вывод – « любят друг друга». Любят, слово-то какое избитое, измочаленное, изнасилованное. Вот оно лежит в тающем грязном январском снегу, выплюнутое чьими-то, измазанными соусом от шавермы, губами. Я наклоняюсь к нему и в ужасе отшатываюсь – придумайте мне другое слово, а? Только вот…что-то скребется в сердце и я снова склоняюсь, становлюсь на колени и беру в ладони избитое слово – я стираю с него ложь и кровь, я снимаю с него домашний, в пятнах от бульона халат и бигуди, я достаю платок, чтобы смыть эту вульгарную помаду, эти румяна и черную паучью туш, я плачу и шепчу « люблю». И с каждой капелькой ртути, с каждым звонким «лю» и соскальзывающим с губ «блю», с каждым волшебным «люблю» слово в моих руках преображается – то оно пульсирует синим отважным голубиным сердцем, то наливается янтарной медовой сладостью, то распускается белоснежными искристыми лепестками яблоневого цвета.
Я знаю, оно будет таким – кристальным, чистым, изначальным. Будет. Потому что она есть – любовь. Нет, не настоящая любовь. Просто - есть любовь. Всё.
А тем, кто не понял о чем я…ну что ж. Бывает. Забудьте.