Любимые Стихи
Квадроциклы
Времена года-на
1.Осенний дивертисмент
1.
Как всегда, на исходе третьего дня без сна,
возникает стойкий эффект дежа вю: все, от слова, до жеста –
поворот головы, костюм, парфюм, в небесах луна,
предстают уже однажды имевшими место.
И не то, чтобы память делится от щедрот,
и не то, чтобы все в этом мире не ново,
но когда собеседник твой раскрывает рот
ты готов угадать его реплику слово в слово.
Вот и мнешь языком в межнёбье прохладный слог
своего ответа – саундтрек к предстоящей сцене.
Стискивая ладони, ощущаешь локтями стекло,
понимая, что здесь уже ничего не изменишь,
ибо в воду одну и ту же нельзя войти
дважды, не то, что трижды, - безликий Хронос
полосатым шлагбаумом запер все объездные пути,
и без того перспективы сужая конус.
Ты замолкаешь, и стынет чай на столе,
он, как и ты, смирился с тем, что эпизод загублен.
Цени, что сидишь в тепле, не копайся в остывшей золе,
отдохни, у нас впереди еще пара дублей.
2.
В каждой победе есть немного от пораженья,
особенно тем, кто приводит землю в движенье,
платить всегда приходится неизмеримо дороже,
реверс любой медали – клеймо на коже.
В каждом рассудке есть немного от желтого дома,
тишина робких клавиш оглушает сильнее грома,
в каждом осёдлом есть немного скитальца,
а в персте указательном – от двадцать первого пальца
В каждом братстве есть немного от блядства,
спать стоит только с тем, с кем хорошо просыпаться
если же утром душа замирает от страха,
иль сожаленья, - это всегда - немножечко плаха.
3.
Острый запах прелых раздавленных листьев от
какового еще сильнее чувствуешь: ты идиот-
ка, - постольку поскольку, вообще, без причин,-
придвигаясь ближе к огню, уже вызываешь жалость
у собравшихся тут же серьезных и умных мужчин,
умилясь этим в душе, и скрывая жало
на языке роящихся дерзких острот,
молчишь, улыбкой заклеив, как пластырем, рот.
4.
Навыдумываешь, бывало,
Бог весть что, - за мечты не судят –
что стоишь сама у штурвала,
редактируешь Книгу Судеб.
Посылаешь войска в атаку,
принимаешь ключи от града
побежденного, да из мрака
водишь к свету покорных стадо.
Что в руках твоих – судьбы Мира,
что в глазах твоих - звезды неба,
что когда поет твоя Лира
остальные вокруг немы.
Но в заоблачность, коей грезишь,
не получишь за так визу.
Сверху видно и чётче, и резче,
мне же больше нравится – снизу.
5.
Ожиданья, сбываясь, теряют свою остроту,
как и положено им. Воплощая в реале мечту,
строго следи за тем, чтобы в запасе всегда оставалась еще
одна мечта. Или каприз, который не может быть воплощен.
Потому, что потеря цели всегда означает - крах
заповедного ощущенья, цунами, обвал в горах,
похороны себя - оттого, что некуда больше плыть,
вместо кучки алмазов – горсть остывшей золы.
Так утешаешь себя, простившись с иллюзией очередной.
В наших сказках разлука – лишь предтеча иной
встречи, и пока старушка Земля вращается вкруг оси,
сбыться нашим дурацким мечтам не грозит......
2.Анестезимние вариации
I
У меня нет долгов, я готов к персональной Голгофе.
Водопадам волос цвета черного кофе
Не под силу залить ослепительно рыжее пламя,
в котором сгорает все то, что было нашими снами.
Оттого я невесел, что осени дни сочтены,
а гарантировать наступление новой весны,
не может ни Гидрометцентр, ни страховочный полис,
(особенно если вы перед этим не пили и не кололись).
II
Заплетаясь, язык выпевающий ноту «до»,
сквозь узлы партитуры продирается с явным трудом,
тщась попасть не в октаву, а возле,
контрапунктом к финалу, звучащему издалека.
Прочищаю гортань в два коротких глотка,
чтоб пропеть ноту «после»,
а не «соль» и не «ля», долетающие сквозь тьму
на чужом языке, непонятном тебе самому,
в перепевах окраин
этой мерзлой, смурной, неприветной в предзимье земли,
что поспешно бросают на произвол журавли,
потому, что пора им
возвращаться в их гавань, на теплый и ласковый юг
и в утешенье оставшимся они повторяют свою
ежегодную притчу
о том, что все образуется с новой весной.
Я им верю, но из того, что случалось со мной,
ни минуты не вычту.
III
У подножья несбывшегося чуда архитектуры,
посреди Вавилона, две фольклорные дуры
громко спорят о чуде взаимного непониманья
на родном языке. Что случается рядом и сплошь,
потому, что любая правда всегда есть немного ложь,
как в банальном романе,
где герой возникает из ничего, из обрывков фраз,
неуловим, словно мститель, прозрачен, как газ,
скрыт от глаз и от ласк, замерзает ночью в сугробе,
в борьбе за победу в лабиринте чужой войны,
торжество идей и людей, которые никому не нужны.
И следя за ним, поражаются обе:
Вроде каждое слово отдельно ясно, а в целом – блажь,
из-под чьего-то пера опять выползает сплошная «Аш
два О», то есть, - вода: разбавленные стократно
бабские слезы о пролитом молоке,
о принце, которого не было, и о дворце, построенном на песке.
Все так прозрачно, и оттого – непонятно.
IV
Оценив постоянство стекла и живость воды,
что присущи окну монитора и с той стороны, и с этой -
как аквариуму, - наблюдаю в нем жития и труды,
и дымлю сигаретой.
Но и сам на себе порой ощущаю чей-то рассеяный взгляд:
то ли зренье садится, то ли привет от Босха.
И защитный экран предстает то иллюминатором корабля,
то окошком больничного бокса.
V
МКАДово пламя едва опалило, и бесы уже за спиной.
Мерзлый металл колесницы пронзает воздух, и наст ледяной
хищно летит под колеса, напоминая,
Что дороги вообще прихотливы, куда б не случилось идти,
и особым слоем благих порывов покрыты пути
что ведут мимо рая,
но и не в ад, - в опустевший сад, в подмосковный лес,
где асептический иней блестит по утрам на земле,
где проворные белки,
тщась обмануть близкий призрак голодной зимы,
прячут сухие дары, что взяты у природы взаймы,
в деревянные грелки
провожающих осень пациентов лесной страны,
что снимают рубахи листвы перед тем, как уйти в свои сны
под стерильность снежных повязок, и ожидают свой морфий
в безмолвной шеренге темных нагих теней,
чтобы спать всю зиму, не видеть Рождественских алых огней,
и не слышать струнных Эоловых оргий,
ведь арфа – стриптиз рояля, раздетого донага
промозглым осенним ветром, когда чепухи шелуха
облетает не только с деревьев, безжалостно обнажая
тайные мысли прощающих все от и до:
от белесой бледности блядства, до стыдливости цвета бордо,
особенно, если бледность своя, а стыдливость чужая.
3.Весенненавистый триптих
1.
.....бычки, бумажки, прочий мелкий сор, -
дрейфуют, как челюскинцы на льдинках.
Неряшлив белый соляной узор
на черных промокающих ботинках.
Край неба в небеленом полотне
Двоится на давно немытых стеклах.
Осколки солнца тонут в глубине
Огромной лужи в масляных подтеках.
Журчит ручей, ах, чтоб ему ни дна...,
Подтаивает ледяная горка.
И это называется весна..?-
Скорее – неумелая уборка.
2.
Отчего-то стали пустее досуга часы.
То ль хандра допекла, то ли вечно сырая обувь.
Ни к селу, припомнилось, как Елисей, царский сын
добирался к Спящей царевны хрустальному гробу в
старой сказке: сожрала яблочко, да храпака
придавила девица – звони в набат, не подымешь.
Но царевич встрял: разбужу, мол, и вся недолга,-
да поехал ладить себе чудотворца имидж.
С Белоснежкой та же история: недосмотри,-
мигом девка влипнет в историю, - так беспечна.
Но опять же, как по заказу, явился принц:
разбудил. А то ведь так бы и дрыхла вечно.
Ну а ты все спишь, с перепугу крича во сне.
Обниму, поцелую, - не все ж нам жить на приколах.
Только вот разбудить тебя не под силу мне.
Где же принц твой шляется, дармоед и олух....
3.
Ночь, луна и бублик МКАДа.
Журавли наврали в осень.
Есть – прекрасно,
нет – не надо.
Мы же гордые, не просим.
Невеликая награда,
вроде лодки без весла.
Пусть - не вместе,
только – рядом.
Благо, хоть зима прошла....
4.Размышлетние строфы
1.
....стоит только устать, и дорога берет твой след...
если долго мечешься в поисках панацеи,
путь куда-нибудь - верный выход из многих бед
и хорошее средство за неимением цели.
заполняют зияющие пустоты внутри витража,
возведенного обморочным бредом больного со стажем:
басовитость мотора, шуршанье покрышек, и виража
неожиданность, вкупе с прокручивающимися пейзажем.
в частой смене картинки – солидный залог новизны,
паче – ежеминутной, в отличие от рутины
позади оставленного бытия. мосты сожжены,
и шоссе впереди безмятежно, как мозг кретина.
2.
...лето без правил: с зонтом, в сапогах и в пальто.
в прогнозы погоды верится меньше, чем в миражи.
рыбаки, грибники берут от природы то,
что им никоим образом не принадлежит.
3.
...клептомания, это болезнь, или просто страсть,
что присуща незлому созданью с вампирской хваткой:
у чужого огня погревшись, уголек украсть,
пусть обжечь ладони, но унести украдкой.
или леность души, сколько я с ней не бьюсь,
но в себе скупердяйской привычки никак не выжгу
допивать скупыми глотками чужую грусть
чтобы здесь же хаять потом из души отрыжку.
что уж каяться, немо клясться на образах,
если жить привык на халяву, боясь нагрузки,
собирая по капле нежность в чужих глазах
наполнять стакан, да выцеживать без закуски.
и картинно маяться сплином в толпе большой
ощущая себя не с ними, а где-то возле.
выпивая залпом хмель из крови чужой
и страдать чужим похмельем наутро после
человек-никто, человек-вторсырье, сборный пункт
по приему металло-, стихо- и прочего –лома,
как бездонный контейнер: наполнен, и снова пуст,
и пустой расслабленно грезит вдали от дома:
уезжать, возвращаться - веруя в то, что ждут,
приходить, уходить, быть маятником, и незримо
исчезать из списков, из памяти, из минут
что стекают с пальцев обратно в чашу.
и мимо.....
4.
...дорога домой – кинопленка наоборот:
с каждым глотком все больше горбушка хлеба,
что грызет водитель, трава под косой встает
и дождь идет не к земле, а обратно в небо.
5.
....возвращение напоминает игру,
жестокую, как все, во что дети играют:
“умри-отомри” .....вдруг взаправду умру?
взаправду не “отмирают”.
но бьется пульс, свет сужает зрачки,
шевелятся нити знакомых улиц
и в трубке отчаянно бьются гудки
напомнить кому-то: вернулись....
1.Осенний дивертисмент
1.
Как всегда, на исходе третьего дня без сна,
возникает стойкий эффект дежа вю: все, от слова, до жеста –
поворот головы, костюм, парфюм, в небесах луна,
предстают уже однажды имевшими место.
И не то, чтобы память делится от щедрот,
и не то, чтобы все в этом мире не ново,
но когда собеседник твой раскрывает рот
ты готов угадать его реплику слово в слово.
Вот и мнешь языком в межнёбье прохладный слог
своего ответа – саундтрек к предстоящей сцене.
Стискивая ладони, ощущаешь локтями стекло,
понимая, что здесь уже ничего не изменишь,
ибо в воду одну и ту же нельзя войти
дважды, не то, что трижды, - безликий Хронос
полосатым шлагбаумом запер все объездные пути,
и без того перспективы сужая конус.
Ты замолкаешь, и стынет чай на столе,
он, как и ты, смирился с тем, что эпизод загублен.
Цени, что сидишь в тепле, не копайся в остывшей золе,
отдохни, у нас впереди еще пара дублей.
2.
В каждой победе есть немного от пораженья,
особенно тем, кто приводит землю в движенье,
платить всегда приходится неизмеримо дороже,
реверс любой медали – клеймо на коже.
В каждом рассудке есть немного от желтого дома,
тишина робких клавиш оглушает сильнее грома,
в каждом осёдлом есть немного скитальца,
а в персте указательном – от двадцать первого пальца
В каждом братстве есть немного от блядства,
спать стоит только с тем, с кем хорошо просыпаться
если же утром душа замирает от страха,
иль сожаленья, - это всегда - немножечко плаха.
3.
Острый запах прелых раздавленных листьев от
какового еще сильнее чувствуешь: ты идиот-
ка, - постольку поскольку, вообще, без причин,-
придвигаясь ближе к огню, уже вызываешь жалость
у собравшихся тут же серьезных и умных мужчин,
умилясь этим в душе, и скрывая жало
на языке роящихся дерзких острот,
молчишь, улыбкой заклеив, как пластырем, рот.
4.
Навыдумываешь, бывало,
Бог весть что, - за мечты не судят –
что стоишь сама у штурвала,
редактируешь Книгу Судеб.
Посылаешь войска в атаку,
принимаешь ключи от града
побежденного, да из мрака
водишь к свету покорных стадо.
Что в руках твоих – судьбы Мира,
что в глазах твоих - звезды неба,
что когда поет твоя Лира
остальные вокруг немы.
Но в заоблачность, коей грезишь,
не получишь за так визу.
Сверху видно и чётче, и резче,
мне же больше нравится – снизу.
5.
Ожиданья, сбываясь, теряют свою остроту,
как и положено им. Воплощая в реале мечту,
строго следи за тем, чтобы в запасе всегда оставалась еще
одна мечта. Или каприз, который не может быть воплощен.
Потому, что потеря цели всегда означает - крах
заповедного ощущенья, цунами, обвал в горах,
похороны себя - оттого, что некуда больше плыть,
вместо кучки алмазов – горсть остывшей золы.
Так утешаешь себя, простившись с иллюзией очередной.
В наших сказках разлука – лишь предтеча иной
встречи, и пока старушка Земля вращается вкруг оси,
сбыться нашим дурацким мечтам не грозит......
2.Анестезимние вариации
I
У меня нет долгов, я готов к персональной Голгофе.
Водопадам волос цвета черного кофе
Не под силу залить ослепительно рыжее пламя,
в котором сгорает все то, что было нашими снами.
Оттого я невесел, что осени дни сочтены,
а гарантировать наступление новой весны,
не может ни Гидрометцентр, ни страховочный полис,
(особенно если вы перед этим не пили и не кололись).
II
Заплетаясь, язык выпевающий ноту «до»,
сквозь узлы партитуры продирается с явным трудом,
тщась попасть не в октаву, а возле,
контрапунктом к финалу, звучащему издалека.
Прочищаю гортань в два коротких глотка,
чтоб пропеть ноту «после»,
а не «соль» и не «ля», долетающие сквозь тьму
на чужом языке, непонятном тебе самому,
в перепевах окраин
этой мерзлой, смурной, неприветной в предзимье земли,
что поспешно бросают на произвол журавли,
потому, что пора им
возвращаться в их гавань, на теплый и ласковый юг
и в утешенье оставшимся они повторяют свою
ежегодную притчу
о том, что все образуется с новой весной.
Я им верю, но из того, что случалось со мной,
ни минуты не вычту.
III
У подножья несбывшегося чуда архитектуры,
посреди Вавилона, две фольклорные дуры
громко спорят о чуде взаимного непониманья
на родном языке. Что случается рядом и сплошь,
потому, что любая правда всегда есть немного ложь,
как в банальном романе,
где герой возникает из ничего, из обрывков фраз,
неуловим, словно мститель, прозрачен, как газ,
скрыт от глаз и от ласк, замерзает ночью в сугробе,
в борьбе за победу в лабиринте чужой войны,
торжество идей и людей, которые никому не нужны.
И следя за ним, поражаются обе:
Вроде каждое слово отдельно ясно, а в целом – блажь,
из-под чьего-то пера опять выползает сплошная «Аш
два О», то есть, - вода: разбавленные стократно
бабские слезы о пролитом молоке,
о принце, которого не было, и о дворце, построенном на песке.
Все так прозрачно, и оттого – непонятно.
IV
Оценив постоянство стекла и живость воды,
что присущи окну монитора и с той стороны, и с этой -
как аквариуму, - наблюдаю в нем жития и труды,
и дымлю сигаретой.
Но и сам на себе порой ощущаю чей-то рассеяный взгляд:
то ли зренье садится, то ли привет от Босха.
И защитный экран предстает то иллюминатором корабля,
то окошком больничного бокса.
V
МКАДово пламя едва опалило, и бесы уже за спиной.
Мерзлый металл колесницы пронзает воздух, и наст ледяной
хищно летит под колеса, напоминая,
Что дороги вообще прихотливы, куда б не случилось идти,
и особым слоем благих порывов покрыты пути
что ведут мимо рая,
но и не в ад, - в опустевший сад, в подмосковный лес,
где асептический иней блестит по утрам на земле,
где проворные белки,
тщась обмануть близкий призрак голодной зимы,
прячут сухие дары, что взяты у природы взаймы,
в деревянные грелки
провожающих осень пациентов лесной страны,
что снимают рубахи листвы перед тем, как уйти в свои сны
под стерильность снежных повязок, и ожидают свой морфий
в безмолвной шеренге темных нагих теней,
чтобы спать всю зиму, не видеть Рождественских алых огней,
и не слышать струнных Эоловых оргий,
ведь арфа – стриптиз рояля, раздетого донага
промозглым осенним ветром, когда чепухи шелуха
облетает не только с деревьев, безжалостно обнажая
тайные мысли прощающих все от и до:
от белесой бледности блядства, до стыдливости цвета бордо,
особенно, если бледность своя, а стыдливость чужая.
3.Весенненавистый триптих
1.
.....бычки, бумажки, прочий мелкий сор, -
дрейфуют, как челюскинцы на льдинках.
Неряшлив белый соляной узор
на черных промокающих ботинках.
Край неба в небеленом полотне
Двоится на давно немытых стеклах.
Осколки солнца тонут в глубине
Огромной лужи в масляных подтеках.
Журчит ручей, ах, чтоб ему ни дна...,
Подтаивает ледяная горка.
И это называется весна..?-
Скорее – неумелая уборка.
2.
Отчего-то стали пустее досуга часы.
То ль хандра допекла, то ли вечно сырая обувь.
Ни к селу, припомнилось, как Елисей, царский сын
добирался к Спящей царевны хрустальному гробу в
старой сказке: сожрала яблочко, да храпака
придавила девица – звони в набат, не подымешь.
Но царевич встрял: разбужу, мол, и вся недолга,-
да поехал ладить себе чудотворца имидж.
С Белоснежкой та же история: недосмотри,-
мигом девка влипнет в историю, - так беспечна.
Но опять же, как по заказу, явился принц:
разбудил. А то ведь так бы и дрыхла вечно.
Ну а ты все спишь, с перепугу крича во сне.
Обниму, поцелую, - не все ж нам жить на приколах.
Только вот разбудить тебя не под силу мне.
Где же принц твой шляется, дармоед и олух....
3.
Ночь, луна и бублик МКАДа.
Журавли наврали в осень.
Есть – прекрасно,
нет – не надо.
Мы же гордые, не просим.
Невеликая награда,
вроде лодки без весла.
Пусть - не вместе,
только – рядом.
Благо, хоть зима прошла....
4.Размышлетние строфы
1.
....стоит только устать, и дорога берет твой след...
если долго мечешься в поисках панацеи,
путь куда-нибудь - верный выход из многих бед
и хорошее средство за неимением цели.
заполняют зияющие пустоты внутри витража,
возведенного обморочным бредом больного со стажем:
басовитость мотора, шуршанье покрышек, и виража
неожиданность, вкупе с прокручивающимися пейзажем.
в частой смене картинки – солидный залог новизны,
паче – ежеминутной, в отличие от рутины
позади оставленного бытия. мосты сожжены,
и шоссе впереди безмятежно, как мозг кретина.
2.
...лето без правил: с зонтом, в сапогах и в пальто.
в прогнозы погоды верится меньше, чем в миражи.
рыбаки, грибники берут от природы то,
что им никоим образом не принадлежит.
3.
...клептомания, это болезнь, или просто страсть,
что присуща незлому созданью с вампирской хваткой:
у чужого огня погревшись, уголек украсть,
пусть обжечь ладони, но унести украдкой.
или леность души, сколько я с ней не бьюсь,
но в себе скупердяйской привычки никак не выжгу
допивать скупыми глотками чужую грусть
чтобы здесь же хаять потом из души отрыжку.
что уж каяться, немо клясться на образах,
если жить привык на халяву, боясь нагрузки,
собирая по капле нежность в чужих глазах
наполнять стакан, да выцеживать без закуски.
и картинно маяться сплином в толпе большой
ощущая себя не с ними, а где-то возле.
выпивая залпом хмель из крови чужой
и страдать чужим похмельем наутро после
человек-никто, человек-вторсырье, сборный пункт
по приему металло-, стихо- и прочего –лома,
как бездонный контейнер: наполнен, и снова пуст,
и пустой расслабленно грезит вдали от дома:
уезжать, возвращаться - веруя в то, что ждут,
приходить, уходить, быть маятником, и незримо
исчезать из списков, из памяти, из минут
что стекают с пальцев обратно в чашу.
и мимо.....
4.
...дорога домой – кинопленка наоборот:
с каждым глотком все больше горбушка хлеба,
что грызет водитель, трава под косой встает
и дождь идет не к земле, а обратно в небо.
5.
....возвращение напоминает игру,
жестокую, как все, во что дети играют:
“умри-отомри” .....вдруг взаправду умру?
взаправду не “отмирают”.
но бьется пульс, свет сужает зрачки,
шевелятся нити знакомых улиц
и в трубке отчаянно бьются гудки
напомнить кому-то: вернулись....
Елена Лазарчук