Любимые Стихи

Эпиграфомания I

На прощанье ни звука
Граммофон за стеной...
№ ИБ

***
На прощанье ни звука,
россыпь знаков ASCII.
Вот же глупая мука
выводить под уздцы
сивой масти надежду
на дубль-пусто в горсти -
отыскаться промежду
нереид во плоти.

Не виновны в том Яхве,
Демиург, или тать,
что просроченной лягве
королевной не стать.
Сколь ни бухайся оземь
в пароксизмах тоски,
не стряхнуть эту озимь
что металлит виски.

И никто не ответит -
хоть никто не винит -
в том, что время вельветит
бывший бархат ланит.
Не надавишь на жалость
сколь слезу ни копи,
как не выдашь лежалость
за v.s.o.p.

Спросишь рыбою: Старче,
а тебе ни накой
открывать этот ларчик
от Пандоры и ко?

На прощанье ни звука –
лишь улыбки - легки.
Впереди не разлука.
Так.
Спирали витки.

Эпиграфомания II

Я не то, что схожу с ума, но устал за лето
№ ИБ

***
Я не то, что схожу с ума, но устала за зиму:
утомилась прощаться со всем, что настое*енило,
заплутала в потемках эмоций, утратила азимут,
и в окне замаячила пусть не она, но тень ее.
Неужели еще не рассохлись старые клавиши
у рояля, на коем давно уже только Шопена,
иль камаринского. Эй, погоди, играющий,
не гони, задыхаюсь, сразу нельзя, постепенно…
Не получится. Теплый ветер стучится в форточку.
Накрывает, так уж с головой, как сорвалось с вешалки.
И такой раскардаш об «постричься… ресницы… кофточку»,
что куда там кого обмануть, хоть себе не лги.
Коль дурацким соком надежды пенится глупое,
бесполезно его теперь призывать к благонравию.
Позови иронию, выдай скальпель и лупу ей,
да терпи, пока препарирует не по правилам,
но по совести. Оклемаешься – там и осень.
Не получится? Знаю. Ох, намаешься с ней еще.
Ты сама нарывалась. Скажи, ждала ее? – Очень. –
Но беззубому горсть орехов – то еще зрелище.


Эпиграфомания III

Только пепел знает, что значит – сгореть дотла.
№ИБ
***
только ты знаешь, что значит – прожить эту боль:
подержать в руках, а потом отпустить во тьму
и, прищурясь, следить, как неспешно уходит «в ноль»
не куда-то конкретно, а вовне, к никому

то, что было смыслом, опорой - той,
что держала на грешной земле, твой покой храня -
у тебя на глазах становится призраком, пустотой,
воспоминанием, пеплом вчерашнего дня

погружаясь ночью в тягучую оторопь сна,
будто отматываешь кинопленку назад,
где возврата точка еще не пересечена,
где можно взять за руку, длинно взглянуть в глаза

и сказать уже все слова, которых ты не
сказал - ни тогда, когда мог, ни позже, потом.
но немота настигает тебя во сне
и, хватая горячий воздух спаленным ртом,

ты просыпаешься. боль, как прежде, стоит у стола,
смотрит в упор - глаза зелены и злы.
это пепел знает, что значит – сгореть дотла,
и ему не видать искры под слоем золы


Эпиграфомания IV,
или Апология плагиавтора

Что-нибудь из другой
оперы, типа Верди.
Мало ли под рукой….
ИБ№

***
Плагиат во плоти -
апофеоз подражанья:
форму бы соблюсти,
пофигу - содержанье
Этике вопреки,
да из контекста выдрав,
враз из любой строки
замастерить эпиграф.

«Не укради» - пустяк.
Совесть моя безгласа -
свора голодных собак -
верует только в мясо.
Обгрызу до костей -
это и будет «рыба».
Тем графоман лютей,
чем бесталанней, ибо

зависть – жестокий бог.
Руки в крови - по локоть -
жертв невинных: слабо
нравящееся не трогать.
А коль тронул - ходи
(бей, или будь мишенью).
Мало ли по пути
к жертвоприношенью

выпадет повредить.
Смысла, увы, не имет
рвать из своей груди
сердца - алтарь не примет.
Ибо оно – труха
и вторсырье – в утиль их -
Следовательно, стиха
ни породить не в силах

ни сгенерить. Протез
не равнозначен плоти:
сунуться с ним в поэз-
ию – всегда в пролете
быть. Открывая том,
смотрит в него калека
на костылях, - как в дом,
где шумит дискотека.

Эпиграфомания V


Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.
ИБ №

***
НТР во плоти,
комплекс деталей, схем.
Сеть. Человек в Сети,
словно рыба в ухе.

Грешный мирской сосуд
тела оставив сна-
ружи, ныряешь внутрь
электронного сна

Радостный, как карась,
бульки сочтя на дне,
что утратил вчерась -
к завтрему ждешь вдвойне.

Ищешь себе подо-
бных, хоть от них устал.
Новых коней в пальто
взводишь на пьедестал

Платишь безмолвно дань
алчному net-божку,
армии Вань и Мань
пудрят тебе башку.

Вскачь обнуляя счет,
жизнь раздаешь за так,
крыша давно течет,
едет к чертям чердак.

Здесь ты - и царь, и смерд,
шут/изгой/фаворит,
в золоте и в дерьме,
в ауре эйфорий.

Мастер сжигать мосты
да кружева плести,
создан для счастья ты
как для сациви пти-

ца. Оглянись окрест -
поезд давно ушел.
Много ли в жизни мест,
где тебе хорошо.

Властвуй, твори, играй,
но не гляди назад.
Где еще сыщешь рай
чтоб параллельно - ад

Там, где в последний раз
тьму озарит твою
в прозелень сонный глаз
глючного I seek you….


Эпиграфомания VI


У всего есть предел, в том числе – у печали.
ИБ №

***
У всего есть предел, в том числе и у боли.
И когда оперируют без наркоза, -
продолжается жизнь - без тебя, с тобой ли.
А потом удивляешься, как легко за-
бывается жар обессоненных суток,
зарастают пролежни от метаний
на подушке. Короток промежуток
послеболия памяти. Но никогда не
говори – все прошло, потому, что бесследно
никогда ничего не проходит. Это
твердо помни, ибо, сколько бы лет не
утекло, сохраняется шрам от стилета,
или скальпеля в длани хирурга, коим
ты лишен был крыльев под самый корень.
Насладись вернувшимся вновь покоем,
в этом смысле выигрыш твой бесспорен.
От любой напасти нас время лечит:
зажигать-гасить велики усилья.
От всего остаются не ноги на плечи,
а фантомные боли в фантомных крыльях .

Эпиграфомания VII

Когда ты вспомнишь обо мне....
ИБ №

***
Когда забудешь обо мне:
улыбку, адрес, голос, даты
рожденья, встречи, - что вполне
закономерно. Что ж, когда ты

забудешь про меня, – приму
сей сувенир от Мойр – за дань им,
что лихоимству моему
послужит вящим оправданьем.

Поскольку лучше - «под расчет»,
чем дебет-кредит раскорячий:
с судьбой и с кем-нибудь еще
расплачиваться, и без сдачи.

Итак, когда забудешь ты
мой контур, жесты, смех и запах
духов, волос, лица черты;
когда к тебе на мягких лапах

придет амнезия души, -
точней – ее мельчайшей доли
что только мне принадлежит, -
принадлежала, ибо доле

не смею задержаться в ней
и покидаю - добрым часом
не ожидая град камней -
с твоей души - летящих разом

в мой опустелый огород -
таких увесистых и метких.
И ото всех твоих щедрот
себе оставлю лишь заметки

о том, что было много тем,
воспоминаний, дури, смеха. -
пусть это - веха в пустоте.
Но все же, думается, - веха,

Сиречь - страница бытия.
Не столько важная по сути, -
сколь просто - личная – моя
среди остатней – общей – мути.

Когда ты обо мне забу-
дешь – чтоб понятно стало
не только мне, - решишь: в гробу
я эти тапочки видал(а) -

прибуду с тряпкой и ведром
на генеральную извилин
уборку. Если память – ROM,
и жгут протирочный намылен -

воспоминанья без следа
покинут тело, мозг и душу,
как только мыльная вода
свободно вытечет наружу...

...Все это – вымысел, зане –
тебе не пригодится помощь
стирать всю память обо мне -
ведь ты меня уже не помнишь.

Точнее, помнишь, что была -
чуть больше имени в мобиле.
Что диаложила, ждала,
и не хотела, чтоб забыли.

Но ты забыл(а) – вот урок
не столь жестокий, сколь предметный:
все на земле имеет срок,
и друг для друга все мы – смертны.

А для Всевышнего вверху,
что нам – впослед – приют готовит,
мы – вроде яблок на снегу:
смотреть вполне, но есть не стоит...

Эпиграфомания VIII

Из забывших меня можно составить город.
№ ИБ

***
Из забытых мной не соберешь и роты,
даже если бросивших присовокупить, -
значит, рядом шли по жизни не сплошь уроды.
Впрочем, нас, наивных, доверчивость губит.

Из забывших меня можно сложить державу -
небольшую, вроде Островов Зеленого Мыса, -
много ль проку постфактум оспаривать их право,
никому не по нраву поступки лишенные смысла.

Тех, кто рядом ныне – пересчитать по пальцам, -
тем ценнее, важнее, нежнее каждый. Пройдя
через это однажды – когда настает расстаться
пора, - я почувствую, как, немея, саднит культя….

Эпиграфомания IX

В брюхе Дугласа ночью скитался меж туч
и на небо глядел.
ИБ №

***
В брюхе гольфа шарашилась ночью по МКАД
И на россыпь огней
Устремляла порою рассеянный взгляд,
Отыскать силясь в ней
То окно, где склоненный за стылым стеклом,
Тает профиля лёд,-
Абрис тени настенной - подбитым крылом
Перечеркнутый влет.

Бился пульс в паутине проспектов ночных,
В амальгаме зеркал,
В папиллярном рисунке луны со спины,
В углубленье виска.
Ненадкушенным яблоком зелень зрачка
На сетчатке стекла
Отражая текущие вспять облака -
Горьковатым текла.

Сколько гнать через ночь – столько быть несудьбой,
И не спрашивать, где
Ты, волшебник, кино, вертолет голубой,
эскимо, и т.д.
Лунки стылых глазниц покидая - лучи,
Зачерпнув темноты, -
Как дырявые сети из мертвых пучин,
Возвращались пусты.

И буравило темень немое авто -
Саркофаг во плоти -
Оставляя одно неотъемное, то -
Наблюдать, как летит
Светлячок сигареты над верхней губой
По оборке Москвы,
Поглощая пространство меж мной и тобой.
Но не время, увы.