Любимые Стихи
Чуть истерический закат
Чуть истерический закат
домучивает день по капле.
Мы, понастроим баррикад,
терзаем сердца нежный клапан,
немного позабыв о том,
что запасной не предусмотрен.
А слон сражается с китом -
он бьется до седьмого пота,
стремится что-то доказать,
стесняется просить пощады.
Но нету в рукаве туза,
и гнусно врет телевещание.
Мы рассыпаем календарь,
вслепую нижем бисер мелкий.
И, ускоряясь, поезда
глумливо переводят стрелки.
За пазухой хранится стук,
ритмично отдается слева.
К неразведенному мосту
летят кометою Галлея
гипертония и инфаркт
(опередив невроз с инсультом).
В прямолинейном свете фар
опять себя перетасуем.
Восхода бледнобрюхий хек
уже на горизонт наляпан,
а мой герой в зеленой шляпе
все курит Cherry Captain Black.
И дым - гарантия того,
что мир в помятом трикотаже
такой огромный и живой,
что даже страшно. Очень. Страшно.
домучивает день по капле.
Мы, понастроим баррикад,
терзаем сердца нежный клапан,
немного позабыв о том,
что запасной не предусмотрен.
А слон сражается с китом -
он бьется до седьмого пота,
стремится что-то доказать,
стесняется просить пощады.
Но нету в рукаве туза,
и гнусно врет телевещание.
Мы рассыпаем календарь,
вслепую нижем бисер мелкий.
И, ускоряясь, поезда
глумливо переводят стрелки.
За пазухой хранится стук,
ритмично отдается слева.
К неразведенному мосту
летят кометою Галлея
гипертония и инфаркт
(опередив невроз с инсультом).
В прямолинейном свете фар
опять себя перетасуем.
Восхода бледнобрюхий хек
уже на горизонт наляпан,
а мой герой в зеленой шляпе
все курит Cherry Captain Black.
И дым - гарантия того,
что мир в помятом трикотаже
такой огромный и живой,
что даже страшно. Очень. Страшно.
Катерина Молочникова