Любимые Стихи
В одних садах цветет миндаль, в других - метет метель.
В одних садах цветет миндаль, в других - метет метель.
В одних краях еще февраль, в других - уже апрель.
Проходит время, вечный лёт, год за год, век за век.
Во всем его неспешный ход, его кромешный бег.
В году на радость и печаль - по двадцать пять недель.
Мне двадцать пять недель февраль, и двадцать пять - апрель.
По двадцать пять недель в туман уходит счет векам,
Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам...
Летит и в холод, и в жару, и в гром, и в тишину,
А я не знаю, как живу, не знаю, чем живу...
Не понимаю, что творю, не знаю, как творю,
Я только знаю, что горю, и видимо, сгорю.
В одних краях рассветный хлад, в других - закатный чад.
В одних домах уже не спят, в других - уже не спят.
То здесь, то там гремит рояль, гудит виолончель,
И двадцать пять недель февраль, и двадцать пять - апрель.
Вели мне, Боже, все стерпеть, но сердцу - не вели!
Оно хранит уже теперь все горести земли.
И разорваться может враз, и разлететься врозь.
Оно уже теперь сейчас почти разорвалось.
Мой дальний дом, мой тихий дом - Великая Река.
Моя дорога, а кругом - одни лишь облака.
Такая мгла, такая даль, такая карусель,
И двадцать пять недель февраль, и двадцать пять - апрель.
И сквозь таинственный дурман по зыбким берегам
Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам...
В одних краях еще февраль, в других - уже апрель.
Проходит время, вечный лёт, год за год, век за век.
Во всем его неспешный ход, его кромешный бег.
В году на радость и печаль - по двадцать пять недель.
Мне двадцать пять недель февраль, и двадцать пять - апрель.
По двадцать пять недель в туман уходит счет векам,
Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам...
Летит и в холод, и в жару, и в гром, и в тишину,
А я не знаю, как живу, не знаю, чем живу...
Не понимаю, что творю, не знаю, как творю,
Я только знаю, что горю, и видимо, сгорю.
В одних краях рассветный хлад, в других - закатный чад.
В одних домах уже не спят, в других - уже не спят.
То здесь, то там гремит рояль, гудит виолончель,
И двадцать пять недель февраль, и двадцать пять - апрель.
Вели мне, Боже, все стерпеть, но сердцу - не вели!
Оно хранит уже теперь все горести земли.
И разорваться может враз, и разлететься врозь.
Оно уже теперь сейчас почти разорвалось.
Мой дальний дом, мой тихий дом - Великая Река.
Моя дорога, а кругом - одни лишь облака.
Такая мгла, такая даль, такая карусель,
И двадцать пять недель февраль, и двадцать пять - апрель.
И сквозь таинственный дурман по зыбким берегам
Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам...
М.Щербаков