Сочинения

Кубок жизни своей ты пытался испить,
лик твой страшен был, страшен и чёрен.
Ты просил: "Поскорей научи меня жить,
если я этой жизни достоин."

Хоть обычно тебя здесь озноб колотил,
ты моим доверялся ладоням.
И сейчас, не дрожа, ты ко мне подходил –
так хотел ты быть жизни достоин.

Протянула я кубок, чернен серебром:
намешала и солнца, и ветра,
дождь, разлуку и отчий покинутый дом,
и закаты кровавого цвета.

Лишь по капле добавила верных друзей –
слишком мало их в жизни бывает.
И любовь не пройдет мимо жизни твоей,
коль в глаза ты ее угадаешь.

Кубок трясся в ладонях холодных твоих –
было варево мутным, зловонным… -
Но, как в зеркале, там отразилась на миг
та, которой хотел быть достойным.

И, забывшись, ты жадно припал к серебру, -
за тобой наблюдала с улыбкой:
я же знала, как только закончишь, – умру, -
не должна допустить я ошибку:

капля крови моей была в вареве том
и, чтоб было удачным заклятье,
себе горло должна перерезать ножом,
а потом ты сожжешь мое платье. -

Ты не знал, ты глотал свою жизнь и судьбу,
свое счастье, тревоги, дороги,
и, себя в этот миг посвящая Добру,
оставлял ты мне жить так недолго.

Был глубок кубок жизни твоей, – ты устал,
но я взглядом тебе приказала,
и опять ты впивался губами в металл…
Как же жить оставалось мне мало!

Ты не должен увидеть ножа моего –
я сейчас сотворила Героя. –
А движения хватит всего одного -
я должна быть героя достойна.

Ты допил, кубок, пусто звеня, отлетел,
ты ко мне, торопясь, обернулся,
мне “спасибо” сказать ты, наверно, хотел.
Тонкой кожи клинок мой коснулся.

Я – колдунья, ты – воин, не просто – Герой,
что тебе моя жизнь или гибель?
Но, прочла по глазам, – заслонил бы собой,
если мне бы опасность увидел.

Зря смотрела в глаза, мелко дрогнула кисть,
нож чуть-чуть отклонится от вены.
И единым движением, быстрым, как мысль,
из руки он был выбит мгновенно.

Я дралась, я кусалась, но что я могла? –
Видно прахом пойдет все заклятье…
Ты героем не будешь, иль я не права?
- “Ты же должен зажечь мое платье!”

Усмехнулся, мыском поддевая кинжал:
“Ну, в огонь, так в огонь, но попозже.
Я хочу рассказать тебе, что увидал
и кого я узнал в кубке тоже.

Я увидел друзей, я увидел врагов,
я теперь многих знаю по лицам,
я увидел Ее - за Нее я готов
хоть со всеми злодеями биться…”

Что-то там ты еще про судьбу говорил,
про злодеев и битвы титанов.
Я должна была вырваться, – не было сил, -
неужель я отступницей стану?!

Обжигали горячие руки твои
и уже не хотелось быть ведьмой
и пригрезилось вдруг: не для нас ли двоих
это мир так и темен и светел?

Ах, видением этим меня поддразнить
не хотела судьба, да сумела –
захотелось прервать несплетенную нить
и забыть про ведьмовское дело,

захотелось объятий и страстных ночей,
быть подругой тебе в каждом деле,
но я знала, что долгой дороги своей
ты Колдунье простой не доверишь.

Но пока я решалась, минуты прошли,
ты внезапно ко мне наклонился
и сказал, что дойдешь хоть до края земли,
для того, чтоб в тебя я влюбилась.

Поцелуй был пьянящ и отчаянно смел,
ты, наверно, и сам испугался:
хоть волшебником не был, но как-то сумел
сделать так, чтобы души срастались.

Пламя вспыхнуло, нож мой звенел серебром,
я в объятьях твоих растворилась
и услышала голос: “Теперь вы – вдвоем –
это самая высшая милость.”